armor.kiev.ua / Tanks / WWII / T34 / tovictory

Т-34: путь к Победе

К. М. Слободин, В. Д. Листровой

(Т-34: путь к Победе : Воспоминания танкостроителей и танкистов / Сост. К. М. Слободин, В. Д. Листровой; Предисл. А. А. Епишева. — X.: Прапор, 1985. — 235 с.)

Настека Иван Федорович (р. 1912), рабочий, инженер-исследователь. Член КПСС. Награжден орденом «Знак Почета», медалями. Живет в Харькове. Воспоминания написаны специально для настоящего издания.

И. Ф. НАСТЕКА

Десять дней в феврале

Через несколько месяцев после завершения эвакуации и начала производства боевой техники в восточных районах страны, было решено организовать проверку этой техники. Местом проведения проверки качества танков был выбран Челябинск.

Мы тоже должны были представить свою машину, и на совещании у директора завода Ю. Е. Максарева шел разговор о том, как лучше это сделать. От имени выделенного для этой цели экипажа я предложил ехать своим ходом. Взвесив все «за» и «против», со мной, в конце концов, согласились.

Выехали мы ранним утром, двигались быстро и без происшествий и, проведя в дороге весь день, подошли к широкой, покрытой льдом реке. Позади осталось более 400 километров пути, а впереди — вот эта река и светящиеся на противоположном ее берегу огни Челябинска.

Я вышел из машины и отправился на «разведку». Встретившийся мне путевой обходчик сообщил, что перед нами река Миас, что через нее ведет железнодорожный мост. Моста для гужевого транспорта здесь нет.

— А как же перебираются на ту сторону машины? — сдерживая охватывающее меня волнение, спросил я.

— Километрах в двух левее летом работает паром, — ответил он флегматично, — а зимою ездят по льду.

— Глубокая река?

— Да, довольно глубокая и течение быстрое, — сказал словоохотливый обходчик.

Вернувшись к своим, я обрисовал обстановку.

— Ну что ж, — подумав, сказал механик-водитель Исаак Григорьевич Битенский, — не зимовать же нам здесь, придется рискнуть.

Риск был велик: ведь танк — не автомобиль, и выдержит ли его лед, неизвестно. Утопи мы машину, неприятностей не оберешься, да и удастся ли самим выскочить, тоже никто не знает.

Всего несколько недель тому назад у нас с Битенским уже было нечто подобное. Поздно ночью мы возвращались из пробега. Поднялась пурга, и видимость стала нулевой. Почти па-ощупь мы все же вышли к мосту через реку Невьянку. В сплошном мраке двинулись через мост, но взяли несколько правее, чем надо было. Танк не удержался па мосту и рухнул в воду, перевернувшись при этом башней вниз.

Корпус стал наполняться ледяной водой, а мы никак не могли открыть в днище десантный люк — задрайки поржавели и не поворачивались. На наше счастье кто-то из экипажа догадался взять в танк кувалду и, орудуя ею, мы, стоя уже по грудь в воде, открыли люк и вылезли наружу.

Нечто похожее случилось у нас и в Харькове. Тогда Исаак Григорьевич буквально вытолкнул меня из машины и, таким образом, спас от неминуемой гибели.

И вот опять мы стоим у реки, и нет у нас иного выхода, как идти па лед.

Как и предусмотрено правилами преодоления водных преград зимой, открыли все люки, я и помощник водителя, привязав к поясу Битенского веревку, вышли из машины, и танк спустился на лед. Как и было договорено, он прошел метров десять, остановился, постоял, затем сильным рывком вернулся к берегу. Этот маневр он повторил несколько раз, отъезжая все дальше. Все шло хорошо, не слышно было даже треска льда. Битенский направил танк к противоположному берегу, а мы шли рядом, держа па всякий случай конец веревки, соединявшей нас с водителем.

Уже под утро мы подошли к проходной Челябинского тракторного завода. Мимо шли на работу люди, останавливались, интересовались, что это за танк, откуда такой взялся (сами челябинцы выпускали тогда тяжелые танки КВ). Я отвечал, что это танк Т-34, что сделан он здесь, на Урале заводом имени Коминтерна, что выпуск у нас идет полным ходом и фронтовиков мы не подведем.

— А сколько часов у вас работают? — спросил кто-то.

— Кто как,— ответил я,— кто 12 часов, кто 20, а кто и больше — каждый работает сколько надо, чтобы выполнить задание.

Дождавшись начала рабочего дня, я позвонил председателю Государственной комиссии по проведению испытаний П. К. Ворошилову. Узнав, что мы прибыли, он удивился:

— Как вы перебрались через реку?

— По льду,— ответил я.

— Зачем же так рисковали? Мы ожидали вас сегодня в полдень и к этому времени собирались выслать людей, чтобы переправить вас на платформе через железнодорожный мост.

Петр Климентьевич подробно расспрашивал о поездке, о перенраве. Узнав, сколько времени заняла у нас дорога, не скрыл удовлетворения:

— Хорошую скорость вы показали, и машина хорошая, выносливая. Будем считать, что для вас испытания уже начались, и первый этап преодолен успешно.

Надо ли говорить, как приятно мне было это слышать. Ведь все мы, заводские, патриоты своей машины, в которую вложено столько труда. Когда пришлось на время прервать выпуск, переживали до слез. Но зато не было предела радости, когда на Урале удалось собрать первые танки и, таким образом, возобновить выпуск.

П. К. Ворошилов спросил:

— Эта машина изготовлена из деталей, привезенных из Харькова, или полностью сделана на Урале?

— Это не первый наш уральский танк, — не без гордости отвечал я. — Завод уже отправил десятки машин на фронт. Запас деталей, привезенных из Харькова, уже израсходован. Теперь все узлы и детали танка делаются здесь, на Урале.

— Ну что ж, очень хорошо, — сказал в заключение П. К. Ворошилов.— Отдохните с дороги, а завтра приступим.

На следующий день собрались члены Государственной комиссии и представители заводов, были определены задания, которые нам надо будет выполнить. Всех удивило, что наш завод представляют всего трое, в то время, как машины других предприятий сопровождали по 5—6 человек. Кто-то высказал сомнение в том, не возникнет ли затруднений при испытании Т-34.

— Начнем работу — увидим, — ответил П. К. Ворошилов.

Для начала требовалось пройти 150 километров. Все сошлись на том, что на день этого вполне хватит.

Я вернулся к своему экипажу и сообщил о полученном задании. И. Г. Битенский повесил нос:

— Да это нам на один зуб.

Этот человек положительно не мог сидеть без дела. Его нормальным состоянием было движение, работа. Только за рычагами танка он чувствовал себя хорошо.

— А мы вот что сделаем,— предложил я, — пройдем для начала не 150, а 170 километров, причем проделаем весь этот путь без предусмотренных остановок.

Исаак Григорьевич повеселел:

— А что, годится!

Пройдя половину пути, мы, не останавливаясь, повернули и двинулись в обратный путь. Находившийся в танке член Государственной комиссии удивился: в чем дело? Мы объяснили, что сегодняшний пробег решили сделать безостановочным.

— Ладно, действуйте, — согласился он.

Все прошло нормально.

— Ну, что ж, молодцы,— похвалил нас П. К. Ворошилов. — Итак, запишите в свой актив 400 километров до Челябинска, пройденные за десять часов, плюс сегодняшний безостановочный пробег. Обязательно расскажите об этом, когда вернетесь к себе на завод. Пусть знают люди, какую машину они делают.

Испытания продолжались. Каждый день норма пробега увеличивалась. Мы, конечно, волновались: как покажет себя машина в последующие дни? Не подведет ли? Возвращаясь на базу, прощупывали каждый шплинт, болт, сальник... Не потекло ли где топливо, масло?..

Я попросил П. К. Ворошилова разрешить нам делать 300 километров в день. «Хорошо, делайте, сколько сможете», — согласился он.

И мы ездили столько, сколько выдерживали сами. Что касается машипы, то она ни разу не подвела. И только, когда испытания шли к концу, случилась небольшая неприятность: потек один из баков. Я доложил об этом П. К. Ворошилову.

— Сможете устранить своими силами? — спросил он.

— Сможем.

К часу ночи мы закончили работу, поставили бак на место и пошли отдыхать. Утром, распределив задания, П. К. Ворошилов обратился ко мне:

— Ну, а вы что будете делать?

— Поедем па испытания, Петр Климентьевич.

— А как же бак?

— Бак в полном порядке.

Это мое заявление вызвало у представителей завода разочарование. Как оказалось, они рассчитывали присутствовать при разборке танка Т-34 и извлечении из него подкачавшего бака. Пришлось их успокоить, объяснив, что наша машина так устроена, что для выемки баков и многих других деталей, узлов и агрегатов не требуется ее разбирать.

Так выявилось еще одно хорошее качество «тридцатьчетверки»: как говорят специалисты, высокая ремонтабельность — возможность устранить дефект или поломку, не затрачивая на это много времени и без сложного заводского оборудования. В боевой обстановке это имело немаловажное значение и было отмечено Государственной комиссией.

Раньше других мы закончили всю программу испытаний, на высоких скоростях прошли все положенные километры. Последние два дня но просьбе расположенного неподалеку учебного авиационного полка дежурили на аэродроме. Над нами проносились краснозвездные самолеты, а мы курсировали по летному полю, поворачивая башню с пушкой то в стороны, то назад и давая летчикам возможность получше рассмотреть и запомнить силуэт танка Т-34, который никогда ранее им видеть не приходилось.

Выполнив все возложенные на нас задачи, мы отправились в обратный путь. Снова своим ходом, пройдя по льду реки Миас, а затем еще 400 километров.

О днях, проведенных в Челябинске, осталось воспоминание как о трудной, порою изнурительной, но радостной работе.

Много лет спустя мне довелось присутствовать при защите проекта новой боевой машины. Представителем Генерального штаба на защите был генерал П. К. Ворошилов. Он узнал меня, подошел и заговорил о нашей давней совместной работе. Вместе мы вспоминали товарищей, вспоминали те далекие события до мельчайших подробностей. Ведь забыть это невозможно.

Назад | Дальше

Содержание